Обычно художнику трудно говорить о себе и своём творчестве. Только картины, созданные художником, могут сказать о нём, о его личности и мастерстве. Я, к примеру, пишу то, что чувствую, и не стараюсь украсить свои чувства, потому что украшения всякого рода похожи на пустые красивые слова - это внешняя оболочка, которая мешает разглядеть истинное лицо художника.

Я стремлюсь в самой простой форме выразить свои чувства и мысли и в то же время не впасть в примитивность. Я воспринимаю природу, всё видимое, человека, дружбу, отношения между людьми, весь окружающий мир только как источник вдохновения, и моё восприятие всего этого в самой откровенной форме выражаю на холсте. Я знаю, что художник творит не только в тот момент, когда стоит у мольберта с кистью в руке, он творит каждый миг и любом месте, творит мысленно - без кисти и без холста. Основой искусства я считаю искренность. Любая фантазия может стать правдой искусства только при одном условии, если художник искренен.

Порой я должен вообразить себе холст некой старой, растрескавшейся стеной - я даю волю своей фантазии. Для меня краски - это цветы. Как мы помещаем в вазу цветы, так распределяю я свои цветы-краски в прямоугольнике холста. Скомпоновав цветные и бесцветные пространства, я наношу бесцветный рисунок на цвет и цветной рисунок на незакрашенную поверхность. Рисунок в этом случае как бы скрывает непристойность незакрашенного холста. Если всё задуманное удаётся - я счастлив, если же нет - то да поможет нам бог!

Картина должна быть или абсолютно спокойной или очень бурной. Чувство, владеющее художником во время работы, должно наполнять картину. Именно в цельности этого чувства и заложена, на мой взгляд, цельность картины, её сила, правда, настоящий лаконизм. Мой метод работы - попытаться объединить две неопровержимые реальности - конкретную и абстрактную. Я думаю, что в результате столкновения этих двух реальностей рождается большое искусство. Большое искусство - это самое идеальное и самое прекрасное переплетение абстрактного и конкретного. Это можно найти и у Рембрандта и у Пикассо. Однако понятие об этом у каждого художника своё. Проблема состоит и том, чтобы найти разумную меру этому переплетению. Решение проблемы зависит от характера художника. Для меня во время работы вдруг возникает задача очень определённая: я должен усугубить асимметрию головы, туловища, руки, кисти, стены, стола, окна, стула. То есть ради композиции, с целью усиления правды я деформирую пропорции фигур. Я уверен, что искусство - это такое приближение к правде, что оно порой даже сильнее самой правды. Сильнее, так как оно отрешено от мелочей, более целостно, более наполнено чувством и переживанием. Поэтому правда, не вдохновляющая художника, не может взволновать никого.